Меж двух огней
Автор: kxena
Персонажи: Леголас/Тауриэль, Трандуил, Кили
Рейтинг: PG
Жанры: Джен, Гет
Размер: миди
Статус: закончен
Описание: "Скрытые сцены" к "Пустоши Смауга" дабы пролить свет на то, что могло остаться за кадром: с кем и как Тауриэль гуляла под звездами, почему не пошла на пир, что делал Леголас в темницах и, если начальница стражи последовала не за Кили, то почему ушла в Эсгарот? Всего 9 "скрытых сцен".
1. Особенно штаны1. Особенно штаны
Начальница гвардии Лихолесья захлопнула дверь в темницу, заперев последнего пленника и подошла к ожидавшему её принцу. У Леголаса был отличный слух, и он прекрасно понимал отчего у рыжей стражницы сейчас нарочито серьезный, прямой и смущенный вид. Нахальный гномий мальчишка. Стоило бы наказать его за дерзкий язык, но Леголас не стал вмешиваться. Тауриэль, если бы пожелала, могла постоять за себя. Она никогда не робела ни перед королём, ни перед принцем, но теперь избегала встретится с ним взглядом. Тауриэль поступила разумно, не показывая стражам, что пленнику удалось поддеть её. Леголас же слишком хорошо знал нрав рыжей и видел больше прочих.
Выражение и жесты говорили о многом. Попытке пошутить Тауриэль почти огрызнулась, но, встретившись с другом взглядом, поняла, хитро улыбнулась, и едко подразнила в ответ, заметив что нахальный пленник повыше других коротышек. У неё вышло столь достоверно, что сердце невольно кольнула досада.
- Но такой же уродливый, как и остальные, - заметил ей вслед Леголас.
Расслабив плечи, Тауриэль едва заметно улыбнулась и направилась вниз по крутой лестнице, чтобы отдать распоряжения стражникам, заступающим на ночь. Такой она казалось гораздо милее. Леголас не испытывал прежде ни гнева, ни досады, если кто-то из воинов касался на пиру руки его названной сестры, передавая ей кубок, или вызывал в круг на танец. Они все были друзьями и соратниками, никто никогда не переходил границ, затрагивая связь между ними. Но сейчас точно натянулась неведомая нить, и что-то изменилось.
Леголас отвернулся, встретившись взглядом с молодым гномом в темнице, и тот, ответив презрением на презрение, хмыкнул и отошел от решетки, скрывшись в темноте.
- Элрос! - обратился принц к запоздавшему стражу, спускавшемуся с верхнего яруса, - Обыщи-ка вон того еще раз. Особенно штаны.
2. Её привилегия2. Её привилегия
- Я не думаю, что вы позволите сыну... обручиться... с простой... лесной эльфийкой.
Каждое слово далось с трудом. Тауриэль заставила себя сказать это, не смея обернуться и встретиться с королём взглядом. Несколько ударов сердца тому назад она и помыслить не могла, что произнесет хотя бы одно из них, настолько далёким и не про неё казалось сказанное.
Она ожидала ответа. «Ada[1]...» - слово застряло в горле, - «Разгневайся, усмехнись, дай понять — ты дразнишь меня, а я говорю глупости!..» Прожив половину эпохи, можно ли надеяться на утешение в замен жестоких слов, подобно ребенку? И всё же, Тауриэль хотелось облегченно вздохнуть, пусть даже услышав отповедь за предположение сродни детскому «ты меня не любишь».
- Ты права, не позволю, - спокойно заключил Трандуил у неё за спиной. - Не давай ему надежды, когда её нет.
Он показался Тауриэль невероятно далеким. Как если бы стоял в сиянии лучей солнца, падающих из световых окон тронного зала, а она оказалась на нижнем ярусе, в самом темном закоулке, где в полумраке и сырости замшелых камней бежала ручьями Лесная река. Такая же лесная, как она сама.
Король стоял к ней спиной, показывая, что аудиенция окончена, и Тауриэль сделала шаг к дверям, чувствуя что ноги едва слушаются. «Разве я ничто?» - хотелось бросить ему в лицо, - «Разве не ты позволил сыну стать мне другом и наставником? Ты приучил нас к мысли о равенстве! Вы — всё, что у меня осталось!..»
- У меня есть к тебе еще одно поручение. - остановил её голос владыки Лихолесья. Тауриэль обернулась.
- Отправляйся в темницы, отпусти воинов и проследи лично каково нашим «гостям». При страже они не станут откровенничать между собой. Но милая дева, пусть даже и воин, вряд ли вызовет у них подозрения. Этой ночью им будет что обсудить, верно? - Трандуил усмехнулся ей.
- О чем гномы переговариваются на своём наречии мне не понять, - сухо заметила Тауриэль.
- А ты сделай так, чтобы беседа пошла на языке тебе известном, - последовал вкрадчивый совет, - Найди нужные слова. Ведь ты умеешь замечать лучшее в собеседнике.
Можно было решить, что он даже хвалит её. Слегка склонив голову, и, как прежде, чуть насмешливо глядя прямо в глаза, зная, что она сорвется по его приказу в бой и теперь.
- Что-нибудь еще, Владыка? - Тауриэль сглотнула, подавив подступившую к горлу болезненную судорогу. Роль подсыльного соглядатая не могла унизить её больше, чем только что жестоко указанное «истинное место».
- Достаточно этого, - ответствовал Трандуил, - Теперь можешь идти.
Тауриэль спускалась по лестнице, едва различая ступени и встречных, собиравшихся на Пир Звездного Света, думая о том, что обрела и в единый миг потеряла. «Леголас сказал - ты храбро сражалась сегодня». Став её наставником, а теперь и командиром, принц не баловал её похвалой. Не от суровости. Он не любил когда хвалили его, не любил хвалить и сам. Для Тауриэль ценнее всех слов был один его одобрительный взгляд. Начальница стражи и принц перекидывались едкими шутками, сражались бок о бок и спина к спине, и всегда предпочитали быть вместе нежели врозь. Он был лучшим, ни к чему скрывать, и Тауриэль думала, что может лишь мечтать о дне, когда за привычным вниманием откроется большее. Как она могла оставаться столь слепой? Леголас никогда не говорил с ней о чувствах, но слова стоили для него слишком мало в сравнении с делом.
- Странный наряд для праздника! - весело окликнул её знакомый голос. - Ты проспорила мне, что придешь в зеленом платье!
Принц придержал её за локоть и остановился рядом:
- Эй, что случилось?
Грудь прошило болью, как стрелой. Тауриэль моргнула, пряча глаза, и надеясь, что сдержится.
- Я не иду на пир. - ответила она, обратив к другу краткий взгляд, - Нужно спуститься вниз. Послушать, о чем говорят пленники.
Леголас недоуменно приподнял бровь.
- Приказ короля, - сказала Тауриэль, - Простите, мой принц.
Она сделала шаг вперед, но Леголас не хотел отпускать её руки.
- Подожди. Я отправлю кого-нибудь другого, - сказал он твердо.
- Не нужно, - Тауриэль мягко высвободила ладонь и отрицательно покачала головой, - Не слушаться — моя привилегия.
Она постаралась улыбнуться, и в груди снова заныло болью. Тауриэль зашагала по галерее, ускоряя шаг, и, пока не скрылась на лестнице к нижнему ярусу, чувствовала, что принц провожает её взглядом.
---
[1] Отец (синдарин)
3. О чем говорят гномы3. О чем говорят гномы
Тауриэль отпустила стражей из темницы, и воины, скучавшие в дозоре, искренне обрадовались распоряжению своего капитана. Им повезло больше, чем ей. С верхних ярусов доносились смех, пение флейт и голосов, как напоминание о радости, ставшей вдруг недостижимой. Усилием воли Тауриэль заставила себя не думать о Леголасе.
Спускаясь вдоль камер по витой лестнице, стражница убедилась, что подслушивать некого. Гномы спали, что казалось разумным. В темницах Владыки Трандуила они могли хотя бы выспаться, не вздрагивая от каждого шороха, не ожидая нападения орков, пауков или других чудовищ. Не удивительно, что гномы воспользовались этой возможностью. Даже если пленники только делали вид, никто из них не проронил ни звука. Лишь за одной из резных решеток, самой последней, слышался странный шорох и стук. Тауриэль остановилась. Оказалось, что шумел тот самый пленник, с «ценностью» в штанах. Черноглазый, взъерошенный, настолько молодой, что даже без бороды. Впрочем, по меркам подгорного народа он, должно быть, уже зрелый муж и воин, а не мальчишка, но сейчас нахальный гном выглядел куда менее самоуверенно, и, похоже, ему единственному из всей компании не спалось.
Тауриэль задала вопрос скорее по долгу стража, чем от желания завести беседу, и ответ оказался предсказуемо неприветлив. Молодой гном пробурчал о проклятии, наложенном на талисман, что вертел в пальцах, и вдруг резко протянул руку вперед.
Тауриэль инстинктивно отшатнулась от брошенного камня, но гном оставил его в ладони. Ну, и глупо же она сейчас выглядела! Смерив пленника безразличным взглядом, стражница собралась пройти мимо, когда молодой гном торопливо заговорил мягче и, точно, извиняясь. Сейчас он напоминал мальчишку, пытавшегося успеть объясниться за глупую шутку. Тауриэль остановилась. Ей стало интересно.
Беседа началась сама по себе. Стражница слушала с удивлением, не чувствуя в обращенных к ней словах ни злости, ни гнева, ни алчности, ни затаенной хитрости. У гнома была матушка, и он хотел к ней вернуться. Ни о золоте, ни об Одинокой Горе пленник не говорил вовсе. Тауриэль чувствовала себя странно. Ей не было противно говорить с ним, и она вовсе не чувствовала себя соглядатаем, хотя помнила о распоряжении короля и понимала для чего оно дано. Стражница нарочно подсела близко к решетке, проверяя собеседника. Внимание к каждому его движению ни сколько не мешало слушать. Возникни у пленного желание схватить её сквозь прутья — он остался бы без руки в единый миг, но странный гном рассказывал про Эрэд Луин и большую, красную луну точно эльфийская стражница, захлопнувшая за ним дверь темницы, была лучшим другом и даже не думал воспользоваться её ложной неосторожностью.
Когда она поднялась, чтобы уйти, гном окликнул еще раз:
- Знаешь, ты не сердись...
Тауриэль обернулась, встретившись с ними вопросительным взглядом. Гном замялся, исподлобья зыркнув блестящими, черными глазами.
- Ну... глупость я ляпнул. Про штаны, - мрачно уточнил он, и Тауриэль позволила себе улыбнуться и кивнуть в знак примирения.
4. Звёздный Пир4. Звёздный Пир
Возвышаясь над холмом, скрывавшим дворец Владыки Трандуила, Королевский бук раскинулся едва ли не на половину Эрин Гален. Могучее древо сплеталось ветвями с другими, будто пальцами, как отец, простерший множество рук своим детям, тянущимся за его ростом. Три ствола вросли высокими кронами в небо, а в холм могучими корнями. Ветвясь, они глубоко погружались в самые недра и разломы, и там, в каменных чертогах, можно было ходить по ним, как по тропам и лестницам, спускаясь от золотого тронного зала до нижних ярусов и темниц. Во времена, когда Лихолесье оставалось зеленой пущей, а зло не грозило с юга, народ Трандуила устроил на ветвях Королевского бука галереи и площадки, подобно древнему Хирилорну[*]. Они поднимались к вершинам ажурным кружевом, охватывая всю крону, и в сиянии золотых светилен, под навесами из сплетенных ветвей и расшитых тканей, жили, пировали, познавали ремесла и бдительно следили за родным лесом. Отсюда можно было видеть окрест и реки, и дальнюю цепь гор, и одинокий белый пик Эребора, и даже едва различимые далеко на юге развалины темной крепости. Теперь же, когда народ Трандуила спустился на житьё в пещерную цитадель, бук осиротел. В Верхние Чертоги поднимались только дозорные. По пустынным галереям гулял ветер, и лишь соловьи выводили здесь песни. Тауриэль поднялась сюда, чтобы побыть одной.
Поляна у подножия бука была видна, как на ладони. Пир Звездного Света на ней проводился каждый год. Ветви высоких деревьев обрамляли темное небо, усыпанное светильниками Элберет и, расположившись внизу на вышитых покрывалах, можно было видеть их сияние, вспоминая прожитое. Народ Трандуила собирался здесь, чтобы петь песни, кружить в танце и пировать во славу валар и своего короля. Тауриэль любила этот праздник, но сегодня ей стало грустно. Ночь минула, и пир окончился без неё, напоминая о себе лишь лентами, привязанными к ветвям, и еще не убранными шелковыми навесами. Пустынно и тихо. Самые яркие из звезд еще смотрели на поляну, лес оставался в тени, но небо светлело, возвещая о приближении утра.
Тауриэль остановилась на первом из настилов бука, положив ладони на резные перила. Полированное, прохладное дерево, оплетал плющ. Когда-то он зеленел и цвел, а сейчас совсем высох. Взгляд сам собой обратился к опустевшему трону на поляне, вырезанному в толще древесного ствола.
- Ты задержалась.
Тауриэль резко обернулась, подняв голову. Ладонь мгновенно сжала рукоять кинжала, но тут же ослабла. Застать начальницу стражи врасплох удавалось лишь одному эльфу во всем Лихолесье. Леголас устроился на ветке выше площадки, где стояла Тауриэль, и выдал себя только сейчас. Звездный свет серебрил его волосы, ниспадавшие на спину и по плечам, как если бы мягкое сияние исходило от них самих. Серый плащ, расшитый серебром, укрывал плечи, но под ним осталась все та же походная, зеленая туника. Принц не пошел на праздник? Тауриэль отвела взгляд. Дыхание участилось, и от запаха ночных цветов слегка закружилась голова.
- Я думала, что одна.
- На пиру стало скучно без тебя. Я решил подождать здесь, - Леголас спрыгнул вниз.
- Ты знал, что я приду? - Тауриэль искренне удивилась. Что бы ни говорил король, с тех пор как она получила статус одного из командиров, дружеское панибратство между ней и принцем оставалось для редких встреч наедине, взглядов, улыбок и мимолетных прикосновений. Как скоро бы она поняла, если бы не король?.. Истина скрывалась от неё, как звездный свет в ряби на поверхности воды.
Встав рядом, Леголас глянул сквозь ветки в небо, и мимолетная улыбка смягчила взгляд и черты.
- Раньше мы бывали здесь вместе, помнишь?
Тауриэль кивнула.
- Теперь ты часто поднимаешься в Верхний Чертог одна, а порой уходишь и дальше, - Леголас говорил так, точно ни на миг не упускал её из вида. Он обернулся, и в глазах мелькнула усмешка в ответ на её немой вопрос.
- Отец не напрасно отправил тебя в темницы? Есть что рассказать?
- Если только Владыке интересны впечатления гнома от путешествия по северному тракту, матушке и шутках брата... - Тауриэль усмехнулась и пожала плечами.
- Тебе было интересно, - заметил принц. Стражница вопросительно взглянула на друга и отвернулась, недоумевая. В его тоне чувствовался странный упрек.
- Ты видел, как я говорила с пленником?
- Я пошел за тобой, думая составить компанию, но оказалась, что компания у тебя уже была, - Леголас выглядел обеспокоенным и раздосадованным, - Я беспокоюсь о тебе Тауриэль.
- Что мог сделать пленник за решеткой? И потом, они не так уж плохи, как мы привыкли считать. Они хотят вернуться домой, у них тоже есть семьи и возлюбленные...
Тауриэль попыталась представить себе гномьих дев, но вышло что-то столь несуразное, отчего захотелось смеяться. Она подавила смешок.
- А еще у них есть неумеренная тяга к золоту, дерзость и спесь, - холодно продолжил Леголас. Ни прежней мягкости, ни шутливости, лишь сталь во взгляде и голосе. - Что с тобой, Тауриэль? Это же гном! Им не ведома даже вежливость, не то что благодарность.
У гнома была матушка, его ждали и надеялись на возвращение. Тауриэль никто не ждал, как выяснилось сегодня. Если только Леголас.
- Он попросил меня не сердиться, - спокойно возразила стражница. Принц недоверчиво хмыкнул и нахмурился. Он отвел взгляд, сосредоточенно вглядевшись в кроны соседних буков. Не понимая отчего, Тауриэль почувствовала себя виноватой.
- Что же, его можно понять, - мрачно продолжил Леголас, - Жаль Торин Дубощит не будет так же любезен по отношению к моему отцу.
Тауриэль слышала от стражи о дерзким обвинении, брошенном в лицо Трандуилу, и, несмотря на пережитую от него обиду, поразилась несправедливости слов гнома. Ей ли не знать о несправедливости? Когда-то, некоторые из народа Трора прошли через Эрин Гален, спасаясь от разорения Смауга. Им не помогали, не получив просьб о помощи, но и не препятствовали, ограждали путь обездоленных от пауков и иного лиха.
- Но нельзя судить одинаково обо всех по одному , - Тауриэль покачала головой, - Мы сделали тогда всё, что могли. Кто-то из них сможет понять это и... убедить своего короля.
- Убедить гнома? Торин считает так, и этого достаточно, - отверг её надежды Леголас. Он накрыл её ладонь своей и мягко сжал, - Твоё доверие может стать губительным, Тауриэль. Ты знаешь, чем закончилась для нас дружба с подгорным народом. И даже чем закончилась история Фрама сына Фрумгара[**].
- Тем же, чем по мнению Дубощита, закончилась дружба с эльфами для его деда? - невинно поинтересовалась стражница.
Леголас тряхнул головой и рассмеялся.
- Ты не исправима! И упряма, как... гном или голодрим[***]!
Тауриэль накрыла его ладонь своей.
- Но при этом я из эльдар, и кем бы не была, не подведу под удар ни тебя, ни короля, ни кого бы то ни было еще! - искренне ответила она, надеясь, что он не сердится за её мимолетную дерзость.
Положив руку ей на плечо, Леголас ободряюще провел по замше походного платья. Тауриэль склонила голову, на краткий миг прижавшись щекой к его теплой ладони. Он коснулся пальцами её скулы, ласково погладив, а затем обнял и привлек к себе, уткнулся лицом в волосы.
- Знаю. Я тревожусь о тебе.
Они замолчали. Кажется, что за всю вечность им так и не удалось ни разу поссориться всерьез, так не зачем и начинать. От принца пахло можжевеловым вином и свежим хлебом.
- Что это там у тебя? - Тауриэль повела носом, как лесной зверек, угадывая ягоды и свежевыпеченный хлеб, и кивнула на только что замеченную ей сумку за спиной Леголаса, свисавшую с ближней ветки, - Это пирог?
- И вино, - отозвался командир, — Но не думаю, что ты их заслужила! Эй!
Поздно. Ловко выскользнув из его рук, названная сестрица уже добралась до сумки. Тауриэль развернула тонкое белое полотно, в котором обнаружился теплый каравай, и вдохнула аромат брусники и морошки. Такой хлеб пекли только в Эрин Гален. Кисло-сладкий, с белым ноздреватым мякишем под хрустящей корочкой. Тауриэль помнила это нехитрое лакомство с юности. Раньше они всегда брали его с собой, когда Леголас уступал любопытству юной воспитанницы отца и тайком водил её до самого края леса. Это был их секрет. Сидя на широкой ветке можно было пировать вдвоем, глядя на Озерный город, вершину Одинокой горы или просто звезды в темном небе.
Теперь, устроившись на широкой скамье в тени галереи Верхнего Чертога, стражница и принц разделили угощение, по очереди отпивая из походной фляги и преломив хлеб. Забравшись с ногами на скамью, Тауриэль чувствовала утомление и умиротворение вдали от всех, в сиянии гаснущих звёзд. Так хорошо. «Вот и Пир под Звездами», - подумала она, улыбнувшись этой мысли. Голова сама собой склонилась ему на плечо. Сквозь одежду чувствовалось тепло его тела.
Леголас обнял её, позволяя устроиться удобнее так, как если бы на его руках лежала крохотная рыжая девочка, которая, играя, бывало нечаянно дергала за волосы. Но девочка выросла и теперь могла лишь опереться спиной о его руку, забравшись с ногами на скамью.
«Возможно ли, что упреки короля напрасны?» - подумалось Тауриэль. Если Леголас и любит её... то лишь как брат? От этого предположения сделалось и спокойно, и тягостно. Тем временем принц погладил её по волосам, спустился ладонью по предплечью, коснулся запястья и провёл пальцами по раскрытой ладони. Ласково, мимолетно. Как умел лишь он. Не желая ни о чем больше думать, Тауриэль закрыла глаза, просунув руку ему за спину, уцепилась за пояс и прижалась крепче. «Не давай ему надежду». Не поздно ли? Сколько раз они сидели так? Как брат и сестра? Нет, уже нет. Тауриэль подняла голову. Если чуть поддаться вперед можно коснуться губами его щеки. Волнение стеснило грудь, а к щекам прилила кровь. Они встретились взглядами.
Чтобы отнять надежду у него, нужно отнять надежду у себя, а этого она не сможет. Потому что никогда не перестаёт надеяться!
Тауриэль убрала ему за плечо тонкую косицу, забранную от виска — командир никогда не любил падающие на лицо волосы, лучнику они лишь мешают. Он перехватил её за запястье, прижимая к груди, к сердцу, и сплетаясь с ней пальцами. Тауриэль почувствовала как перетекает тепло от ладони к ладони. Каждый вдох и выдох становился глубже и чаще. У неё кружилась голова. Нужно лишь немного поддаться вперед, чтобы коснуться губами губ.
- Тревога! - у подножья лестницы на Верхний Чертоги возник встревоженный и всклокоченный стражник, - Гномы сбежали!
[*] Хирилорн — королевский бук Эльвэ Тингола в Дориате.
[**] Фрам сына Фрумгара – предводитель роханцев во Второй Эпохе, убивший Великого Червя Скату и взявший сокровища, отобранные драконом у гномов Серых гор. Фрам прислал им ожерелье из зубов Скаты, вместо золота, на которое гномы заявили права, и был убит ими.
[***] Голодрим — так синдар называли народ пришедших с Запада, нолдор.
5. Странная судьба5. Странная судьба
Эльдар верили, что у тех кто не находил себе пару в годы весны была странная судьба. Это значило, что время еще не пришло, и где-то в других землях или ином времени есть тот или та, кто предназначен еще с сотворения Арды. С тех пор как Тьма накрыла Эрин Гален, странная судьба выпадала многим. Почти не было свадеб, а дети не приходили в мир вовсе. Тауриэль стала одной из последних, кто обрел жизнь в Эрин Гален. Мысль о том, что Леголас знал её отца, и был когда-то его командиром, давно стала привычной и не мешала видеть названного брата другом и даже...
Он ждал едва ли не дольше всех. Вздыхая, девы поговаривали, что судьба принца не здешняя. Тауриэль не знала верил ли в это Владыка Трандуил, но подозревала — это так. Вряд ли, представляя странную судьбу сына, король видел рыжеволосую девицу из нандор, которую когда-то подобрал на поле боя пищащим комком в дупле дерева. Должно быть ему мнилась дева едва ли не под стать Владычице Мэлиан, величественная и прекрасная. И пожалуй, разочарования король не простил бы ни Тауриэль, ни Леголасу.
Она лечила раненых и яростно сражалась с врагами, но могла быть лишь самой собой и постараться убить столько орков, сколько не выпало на долю ни Белегу, ни Маблунгу вместе взятым. Но все же, чего не стерпит по настоящему любящее отцовское сердце? Возможно когда-нибудь король оценит её и поймет. Ведь Тауриэль все равно дорога ему. Иначе просто не могло быть. Она верила.
- Найдите хранителя ключей! - крикнула Тауриэль, сбегая по ступенькам нижнего яруса во главе отряда из нескольких лучников. По её приказу стражи гвардии вернулись в темницы к утру и обнаружили пустые камеры. Начальница искала Элроса. Его и Гэлиона видели в винном погребе. Леголас поднял общую тревогу, но, судя по всему, темницы опустели открытые не колдовством и не силой, а ключами. Добыть их можно лишь с бездыханного тела. Однако, думая так, Тауриэль ошибалась. Вбежав в зал погреба, она заметила не мертвых, но мертвецки пьяных ключника и распорядителя дворца, а так же качнувшийся лаз для сплава бочек, за миг до того как в нем исчез последний беглец. Тауриэль могла бы поклясться, что не видела его среди пленных. Безбородый и одет совсем не так как его приятели. Как он проник во дворец? На верху раскатисто протрубил боевой рог привратника, возвещая, чтобы закрыли створ ворот над Лесной. Значит, Леголас уже знает. Уже видит их.
- За мной, к воротам, - Тауриэль сделала знак, увлекая за собой лучников по тайному ходу, ведущему прямо к стене над рекой, отделявшей дворцовый холм от леса. Там несли дозор гвардейцы из стражи. Вполне достаточно, чтобы поймать вздумавших скрыться по воде пленников, но сердце чувствовало беду.
Стражи ворот погибли первыми, отвлеченные побегом гномов. Раненых не было, лишь убитые. Орочьи стрелы разили не многих, но наповал. Чем ближе к сердцу, тем безнадежнее. Даже если в плечо, то насмерть. Воины Лихолесья или побеждали или гибли, другого не бывало, но какой дрянью твари напитывали острия? Тауриэль чувствовала, как обрывалась чужая жизнь, даже в пылу боя, но все же старалась сдерживать собственную ярость. Злоба — это тьма, а она не союзник. Никогда прежде враги не смели заходить так далеко. Они постучали в дверь. После ударят тараном! Пробиваясь к воротам, Тауриэль замечала меж взмахами ножей, ударами и спущенными стрелами, как столкнулись бочки, застрявшие в теснине ворот; как орки метили в безоружных наугримов, отбиваясь от эльфов; как молодой гном, упал сраженный стрелой в ногу, но поднялся, чтобы сдвинуть рычаг, поднявший решетку. Ох, не исполнить тебе обещанного матушке, дерзкий мальчишка! Тауриэль яростно ударила навалившегося на неё орка, мешая поступиться к реке и на миг теряя из вида беглецов, а стремнина уже выносила их за пределы дворца. Гномы сбежали, пока эльфы защищали свой дом.
Последний из лазутчиков должен был поплатиться жизнью за дерзкое нападение, как и остальные, но Леголас остановил клинок в руке Тауриэль. Хотя бы одну тварь стоило все же допросить. Орка притащили во дворец пред трон короля. Трандуил встретил одинаково холодным взглядом и командиров, и пленного, что поставили пред ним на колени, но все же Тауриэль осталась в зале, наблюдая, слушая и чувствуя отвращение к уставившемуся на неё злобному рылу. Леголас задавал вопросы, но орк отвечал не о том, что спрашивали. Он скалился в жутком оскале и, зная, что это конец, нашел как и кого ударить напоследок. Тауриэль сражалась у водяных ворот за жизни двоих — это понял бы и слепой. Но один из тех, кого орк не смог убить сегодня, стоял с клинком у его горла, а во второго попала вражеская стрела. Моргульская. И он был далеко. Тауриэль не запомнила, что ответила твари, сверлившей её желтыми, звериными глазами и насмешливо скалившей зубы. Стражница рванулась в выпаде, целя в горло, когда голос Трандуила остановил её, точно дернул на взлете за путцы на лапах охотничьего орла.
- Довольно, Тауриэль! Иди!
Она медленно выпрямилась, убрала оружие. Прошла мимо Трандуила склонив голову в знак покорности, смиряя еще бушевавший гнев недавней битвы. Ей достаточно знать, что твари, преследовавшие гномов по неизвестным причинам, но с понятной целью, убивали на своем пути все живое. Тауриэль ушла из дворца, не позвав с собой никого. Если Владыка хочет знать, кто прислал орков, то ей нужно убедиться, что враги покинули их земли и не придут снова. В это почти не верилось. Засовы и замки не спасут больше от войны. Гномы должно быть уже достигли границ, где их могли встретить смертные из Озерного города, но с раной от моргульской стрелы людям ничего не сделать. И да сохранят их всех стихии, когда твари придут следом.
6. Больше чем друг6. Больше чем друг
- Тауриэль ушла раньше, чем я оповестил о приказе. Она следит за орками, напавшими на нас, - Докладывая об уходе капитана стражи, Леголас был готов к отцовскому гневу, но если стражница виновата, то и её командир не меньше. И как командующий, и как наставник, и как названный брат.
- И когда же она успела сказать тебе об этом? - Трандуил смерил сына испытывающим взглядом. Леголас молчал. Сдержанный тон не мог обмануть. Король был в ярости, и это можно было понять.
- Мне все равно, куда она отправилась, - продолжил Трандуил, не дождавшись ответа, - Она не доложила о намерении даже тебе, хотя первая её задача — слушать во всем своего короля. Быть здесь! Её дерзость перешла все границы!
Гневный голос разнесся по тронному чертогу, заставив неподвижных гвардейцев подле трона напряженно вытянуться и, кажется, даже задержать дыхание.
- Тауриэль вернется, я уверен, - ответ принца был тверд, но король лишь усмехнулся.
- А я нет, - вкрадчиво возразил он, - Так самонадеянно рисковать жизнью... она разочаровала меня.
Безразлично махнув рукой, Трандуил направился к лестнице, ведущей к трону. Разговор закончился, но Леголас не желал сдаваться.
- Самонадеянно рискуя жизнью, она спасла сегодня меня и взяла в плен одного из лазутчиков. Ты не простишь её и ради этого?
Если Тауриэль заслужила наказание, то худшее, что можно было сейчас представить — её, оставшуюся одну за запертыми воротами и не ведающую, что ей грозит вне стен цитадели. Не сводя с короля глаз, Леголас ждал. Он не ушел бы, даже услышав приказ убираться вон. Отец многое пережил и видел, но каким бы холодным не казался взгляд серых глаз, какими бы расчетливыми не представлялись поступки, годы и потери не ожесточили его сердца. Разум быстро охлаждал гнев, и Леголас был готов подождать.
- Тогда пусть попросит о прощении сама, - ответил король, - Найди и верни её. Даже если придется волочь силой!
Этого было достаточно. Приложив руку к сердцу, принц коротко кивнул в знак согласия и быстро направился прочь. Если отец и запрет воспитанницу в темнице после побега — это окажется меньшим злом, чем её мучительная смерть в огне или лапах тварей. Но сначала командир лично надерет ей уши! Как только найдет.
- Леголас, - голос короля заставил принца обернуться, - У тебя есть три дня.
Трандуил провожал сына взглядом. Он не терял королевского величия ни в дни войны, ни во времена мира. Без короны и с мечом у пояса сходство с Тинголом, королем древности, о котором говорили легенды, становилось лишь явственнее. Возразить отцу смели не многие, но Тауриэль, легкая как сорвавшийся с ветки листок и дерзкая как луч солнца, была среди тех не многих. Принц кивнул и зашагал по витым переходам к воротам. Долгих сборов не потребовалось. Оружие уже было при нем, лишь пришлось оставить броню, чтобы быстрее идти налегке...
У него было три дня. Один понадобится, чтобы пройти до границ, если Тауриэль действительно вздумала преследовать орков, идущих за гномами, еще день на обратный путь, и последний останется в запас. Леголас глубоко вздохнул, успокаивая поднявшуюся в душе ярость. Проклятый темноволосый лучник! Ведь предупреждал её!
Где искать названную сестру принц знал точно. Чувствуя течение жизни в каждом живом существе, Тауриэль ненавидела смерть. Она сражалась с ней, как с врагом, радуясь каждому отвоеванному «пленнику», и, несомненно, ранение гномьего мальчишки не оставило целительницу равнодушной. Леголас бежал вслед за течением Лесной, направляемый грубыми отпечатками орочьих лап, подсказками в шепоте деревьев и щебете птиц. Король знал, если кто и сможет найти Тауриэль — то это его сын. Свист ветра, запахи земли и согретой солнцем листвы, даже полет бабочки рассказали бы ему больше чем любому другому. Леголас бежал, безошибочно угадывая следы эльфийки на едва примятой траве и голых камнях, доверяя не только подсказкам леса, и собственному сердцу.
Память не смогла бы теперь подсказать, чем оказалась нарушена незримая граница, отделявшая названных брата и сестру, принца и капитана стражи. Может это случилось на закате, когда ветер взметнул её рыжие локоны? Или в тренировочном бою, когда, смеясь, юная стражница изловчилась вывернуться из рук старшего командира Лихолесья? Или на празднестве, когда, смущаясь, она все же явилась в открытом, зеленом платье, проиграв в споре? Кто ответит в какое из этих или других мгновений сердце впервые забилось чаще? Рядом с ней оно билось чаще давно, но до сего дня Леголас уверял себя - Тауриэль видела в нем только друга, в лучшем случае брата... так было, пока в Верхнем Чертоге он не заметил иной её взгляд. Что-то случилось и теперь Тауриэль смотрела, как если бы знала все происходящее в его душе, понимала и принимала это, и надежда вдруг обрести недоступное крепла час от часу.
Бурное течение Лесной дало беглецам преимущество, но один из них ранен, и, если орки настигли добычу, наугримы ввязались в бой, а значит и Тауриэль тоже. Леголас отставал не более чем на час. Он вздохнул облегченно, когда к исходу дня все же настиг рыжую стражницу на берегу Долгого Озера. Она стояла одна. Не успела. Гномы ушли в Эсгарот, и о чем-то задумавшись, Тауриэль даже не обернулась на приближающийся звук легких шагов принца. Решала идти ли дальше? Леголас взглянул на очертания города вдали. За Долгим Озером заканчивались владения Лесного Королевства, там простирались земли людей и безжизненные развалины - Пустошь Смауга, называвшаяся когда-то Эребором и Дейлом.
В следующий миг воины Лихолесья одновременно натянули тетиву на луках — Тауриэль, осознав вдруг, что слишком близко подпустила кого-то со спины, Леголас — готовясь отбить стрелу, пущенную по неосторожности. Безрассудство никому не шло на пользу. Тауриэль говорила о предстоящей войне, пылая надеждой и непреклонной уверенностью в своих словах. Дочь леса была слишком молода, слишком рисковала, не в силах сдержать гнев и остановиться до опасной черты, и все же Леголас был готов согласиться со справедливостью её слов. Оскверненный берег заливала кровь растерзанных оленей, обглоданных до костей, как свидетельство звериной жестокости и варварства, уже ступившего в их владения. Принц думал о том же, что и названная сестра, с тех пор как лес зашептал о тварях, прошедших до самых ворот королевского дворца, с тех пор как орки осмелились напасть на створ Лесной, но приказ короля требовал ждать.
- Скажи, друг, когда мы позволяли злу быть сильнее нас? - Тауриэль знала, что он придет так же, как и Леголас знал, где её искать.
- Ты все равно не успела, - возразил ей принц, готовый прибавить, что доверие к гномам, а вернее к одному из них, повело её на верную гибель, - Они ушли к смертным.
- Да, и орки за ними! - Тауриэль сделала шаг навстречу, кивнув на обглоданные кости, - Твари устроят в Эсгароте резню. А мы ничего не сделаем?
Она говорила обеспокоенно и искренне, и принц смягчился.
- А мне показалось, что ты кинулась на помощь гномьему мальчишке? - он усмехнулся своей злости на раненого гнома. Тауриэль обратилась к командиру непонимающим, изумленным взглядом, и отвела глаза.
- И помогла бы, - твердо заявила она, крепче сжав рукоять кинжала, нарочито внимательно всмотревшись в очертания города на озере, - Смерть отняла сегодня слишком многих, мой принц. Скорее всего... гном уже мертв.
Тауриэль покачала головой. Леголас подошел ближе, положив руку ей на плечо, пытаясь ободрить и отвлечь. Он не знал, что чувствуют целители, упуская чью-то жизнь, но мог понять что значит бессилие утраты. Тауриэль улыбнулась лишь уголками губ, не весело, но благодарно, вздохнула, встретившись взглядом, и печаль снова омрачила её лицо.
- Меня интересует откуда у гундабадских тварей моргульские стрелы, - произнес Леголас, сдаваясь, - Так не бывало прежде.
Пальцы Тауриэль еще крепче сжали рукоять кинжала. Теперь стражница и принц стояли друг подле друга, а не против, и думали об одном.
Такого действительно не было даже в годы пришествия Скаты, прозванного Великим Червем. Жители Лихолесья затворились от лиха с Серых Гор в цитадели Эрин Гален и выстояли, дождавшись подвига роханцев, но Великий Червь не дышал огнем, а у орков с горы Гундабад не было стрел напитанных моргульским ядом, тогда твари не приходили со стороны Дол Гулдура, тихо выведывая тропы через владения эльдар. Минас Моргул давно никто не упоминал. Теперь же многое говорило, что враги в тайне объединялись, готовя новую войну. Отец был мудр, но если он обманывался, не желая заглядывать во мрак? Тауриэль чувствовала сердцем то же, что Леголас осознавал разумом.
- Орк не ответил, почему они преследовали отряд Дубощита, - сказал ей Леголас, - Не успел. Отец снес ему голову едва ли не на полуслове. Но то, что эта тварь болтала оказалось чем-то более важным, нежели преследование гномов. Орк насмехался, хвастаясь, что его Господин снова служит Единому, и скоро наш мир поглотит огонь... - принц и стражница переглянулись, - Это оружие, противостоять которому не в силах никто.
Тауриэль задумчиво посмотрела на белый пик горы, выступавшей из дымки над озером.
- Его не видели шестьдесят лет, - возразил принц еще не высказанному, но страшному предположению.
- Всего лишь мгновение для древней твари, - так же глядя на гору, Тауриэль покачала головой, - Если дракон жив, то проснется, когда гномы потревожат его. Эсгарот будет обречен. Неужели, мы должны спрятаться и ждать неизвестного. Добровольно заточим себя под землёй? Позволим нашим землям и лесам превратиться в выжженную пустыню?
- Прежде всего мы должны защищать свой народ, - Леголас оставался спокоен, не говоря ни да ни нет, - Мы воины Лесного Королевства и должны вернуться.
- Но ведь ты пришел, не только потому что должен вернуть меня во дворец? - спросила Тауриэль. Она смотрела с надеждой и вниманием. Леголас усмехнулся.
- Если бы я хотел всего лишь тебя вернуть - я бы вернул, - он не шутил. Для того, чтобы безоговорочно одолеть её упрямство существовал один надежнейший способ - взвалить девчонку на плечо и унести с собой. И судя по взгляду, Тауриэль отлично про это помнила. Леголас перепрыгнул с камня на камень, подойдя ближе к воде. Орки могли направиться в Эсгарот лишь по берегу. Выследить их не составило бы труда, даже по запаху падали. Принц обернулся и вернул Тауриэль усмешку. Она перепрыгнула на камень следом за ним. Казалось, что странная тоска, наконец, покинула её.
- Значит, идешь со мной? - стражница лукаво улыбнулась.
- Нет, - Леголас покачал головой, - Это ты идешь со мной.
Он вновь взглянул серьезно и предупредил:
- У нас есть два дня, чтобы поохотиться на орков и вернуться. Если гномы разбудят дракона, то лучше узнать об этом вовремя.
Тауриэль кивнула понимающе.
- Да, мой принц. Тогда нам нужно торопиться.
7. Охота7. Охота
Вдоль озера деревья росли не такие, как в чащах Эрин Гален — ниже и кряжистей, тоньше в стволах, и оттого лес здесь казался прозрачнее. Темная поверхность Долгого Озера отсвечивала под луной серебром. Ночь выдалась не по осеннему холодной, и открытые всем ветрам воды, шли рябью от студеных порывов, ближе к городу и вовсе должно быть схватываясь льдом. Ветер был заодно с Леголасом и Тауриэль. Он неприятно задувал в лицо, зато оставлял возможность не заметно подкрасться к тварям, не выдав себя ни звуком, ни запахом. Надвинув капюшон и закрыв лицо от холодного ветра шарфом, Тауриэль бесшумно бежала рядом с командиром. Орки направились прямиком в Озерный Город. Они явно знали о планах Дубощита. Более того, оказалось, что преследователи прибывали, точно стервятники, слетающиеся на близкую падаль. Это настораживало так же как и моргульские стрелы, как Дол Гулдур, как многое другое. На одной из лесных прогалин Тауриэль и Леголас наткнулись на небольшой отряд, шедший с юга, с явным намерением присоединиться к напавшим на Лихолесье.
Клинки даже не понадобились. Скрывшись в ветвях, и бесшумно перебегая вслед за добычей, эльфы перебили врагов стрелами прежде, чем кто-то из них в панике сообразил что делать. Но на этом все только началось.
Выдергивая стрелы из мертвых туш, Тауриэль с отвращением отирала наконечники о пучок травы. Колчан был еще полон, но вдали от дома лучше быть бережливой. Не всегда есть возможность сделать новые стрелы. Тем временем в ветре послышался шорох листьев и трав, смятых осторожной, но тяжелой поступью. Стражница и принц обернулась на звук одновременно, вглядываясь в густые тени. Свежий ветер осквернило гадким запахом псины.
- Наверх! - скомандовал Леголас. Они успели запрыгнуть на ветки ближайшего дерева и подняться на безопасную высоту за несколько мгновений до того, как четверо волколаков с седоками на спинах выскочили из темноты. Чудовищам, пусть даже каждое оказалось под шесть футов в холке, оставалось лишь скалили пасти в бессильной ярости сдирая когтями кору.
- Лесная мразь! - прорычал один из орков на всеобщем наречии и сплюнул на землю, где под лапами его пса лежали трупы, - Подстрелите мне этих белок!
Судя по тону, это был главный среди всей своры. Остальные твари, рыча и бранясь на темном наречии, тут же завертели рылами, высматривая в ветвях «белок», целя наугад из корявых луков в крону. Лезть следом за добычей им явно не хотелось.
Орки видели плохо в темноте, в лучшем случае им было бы под силу разглядеть светлые волосы Леголаса, но плох тот синда, что не скрывает голову на охоте под капюшоном. Тауриэль замерла, спрятавшись в тени, положила стрелу на тетиву, обратилась взглядом к командиру. Он подмигнул и жестом подал знак — сначала ездоки, потом псы. Тауриэль кивнула. Стрелы сорвались одновременно, пронзив двум наездникам горло, а еще двум впившись в висок. Сами твари успели выстрелить лишь пару раз.
Варги взбесились, чуя кровь. Стрела Леголаса догнала одного из них, второго удалось ранить Тауриэль, но яростные и явно голодные псы, не чувствовали боли. Они лишь сильнее бесновались и бросались на дерево, поднимая рыком и лаем невообразимый шум. Пытаясь прицелиться лучше, Тауриэль перепрыгнула на другую ветку, но высохший сук, подточенный болезнью, хрустнул под ногами. Стражница успела избежать падения лишь чудом, уронив лук, в последний момент оттолкнулась от рушащейся ветки, схватилась за другую и повисла на одной руке. Тут же пришлось извернуться, чтобы не угодить в пасть подпрыгнувшему за добычей зверю. Зубы клацнули опасно рядом, упустив ноги, но ухватив полу камзола. Туариэль успела схватить рукоять кинжала, когда варг взвизгнул, и мгновение спустя стражница упала следом за ним. На его мертвую тушу. Стрела в глаз. Командир успел вовремя. Подхватив лук, Тауриэль успела выстрелить прямо в оскаленную пасть еще одного волколака, прежде чем тяжелые лапы ударили в грудь, сбив с ног. Боковым зрением стражница успела уловить, что Леголас соскочил на спину третьей твари, всадив ей в горло оба клинка. Где была четвертая, Тауриэль уже не увидела.
8. Отзвук бури8. Отзвук бури
- Тауриэль! - за плечо тормошили так настойчиво, что все же пришлось открыть глаза. В груди болело от ушиба, но терпимо, ребра должно быть целы.
Вытащив её из-под мертвого варга, Леголас казался белым как снег, тон в тон своим волосам. Заметив, что Тауриэль пришла в себя, принц встревоженно пошарил рукой по её груди и кожаному панцирю в поисках возможных ран. Стражница никогда не видела командира таким взволнованным.
- Я цела, - слабо проворчала она, и Леголас прижал её к себе, тяжело дыша в растрепанные, рыжие пряди. Ради этого стоило перетерпеть даже краткую боль в груди. Тауриэль погладила командира по плечу. К счастью руки и ноги способны двигаться.
- Уверена? - принц смотрел на неё испытывающие, очевидно спрашивая не только о ранах.
- Да. Если бы не ты...
- Не за что, - Леголас облегченно выдохнул и улыбнулся, - Идем, поищем лучшее место для объятий.
Он шутил, но лишь на половину. Тауриэль понимающе улыбнулась. Командир помог ей подняться на ноги, вытащить лук из-под туши варга и собрать оставшиеся стрелы. Когда принц и стражница вновь оказались рядом, на миг она склонилась к его груди, не потому что потемнело в глазах. Захотелось. Сначала Леголас потрепал её по спине, затем обнял. Крепко.
Уже почти рассвело, и чтобы выиграть время, решили идти прямиком к мосту в город. Где бы ни рыскали теперь орки, они все равно явились бы туда, но не стали бы нападать при свете дня. Оставшийся час до восхода солнца Леголас и Тауриэль провели в тени на берегу, без сна и разговоров, восстанавливая силы тем, что были рядом.
Тот, кто строил Озерный город, видимо, знал про орков достаточно. Отродья тьмы ни за что не полезли бы в воду, подвластную Ульмо, и Долгое Озеро, став огромным «крепостным рвом», надежно защищало жителей от любых посягательств. Пробраться в город враги могли только по мосту или вздумав, сплавиться на плотах, но, чтобы уберечься от первого — достаточно разрушить единственный путь на сушу, а от второго — выставить в дозор метких лучников. Окружить Долгое Озеро кольцом и морить жителей голодом — слишком сложная задача для разрозненных орочих банд. Тем более что у рыбаков, коих было большинство, всегда оставалась возможность кормиться рыбой или сбежать на лодках, прихватив семьи и скарб. Тауриэль припоминала легенды, в которых темные орды были так велики, что им хватило бы сил окружить не только Долгое Озеро, но и внутреннее море Рун. Люди, к счастью для них, вряд ли помнили эти истории.
Эльфы достигли моста раньше тварей. Эсгарот оставался мирными и безмятежным. Среди тонких пластин разбитого течением льда скользили лодки, в город проезжали торговцы, входили и выходили путники, не подозревая о надвигавшейся угрозе. Орки, видимо, блуждали в лесу на охоте, а скорее всего дожидались ночи. Устроившись в безопасном месте на возвышенности, и наблюдая за мостом, воины Лесного Королевства ждали их появления.
- Мерзость!
Зачерпнув студеной воды из ручья, Тауриэль яростно отирала руки, лицо и шею. От воспоминания о волчьем мехе, ткнувшемся в лицо, смердящем псиной и кровью, её еще мутило. В груди все так же ныло от полученного удара.
- А ты еще хотела, чтобы все веселье досталось тебе одной, - Леголас обернулся. К нему на руку слетела сойка, и, пригладив перышки на головке птицы, принц прошептал ей что-то. Застрекотав в ответ, вестница взмахнула бурыми с голубым крыльями и вспорхнула прочь. Принц предупредил короля. Да, так, пожалуй, лучше, но Трандуил будет в ярости.
- Судя по всему обратно мы не успеем? - спросила стражница, уже догадываясь об ответе.
- Пусть не ждут к ужину, - отшутился командир.
Тауриэль вздохнула и улыбнулась. Умением говорить с птицами, принц пользовался не часто. В родном лесу, где все всё знали наперед, редко пригождалось.
Леголас унаследовал от своего отца гораздо больше, чем она от своего — рыжего воина с примесью нолдорской крови. Сын Трандуила был красив даже в бою, как и синдар, пережившие древние эпохи. Не хватало сил отвести взгляд, хотелось ловить каждое его движение и выпад, всегда изящный, всегда в цель. Прекраснее мог быть лишь сам король и, вспоминая тренировочный бой между отцом и сыном, виденный ею несколько раз, Тауриэль понимала, что сама не достигла и десятой доли того, что мог каждый из них. Сначала её огорчало и задевало, что названный брат учил её не всему, что знает. Но, когда он все же поддался уговорам, показав ей один из приемов древних эпох, Тауриэль убедилась, что для таких трюков нужна сноровка, чутьё и опыт, какие она сможет приобрести еще через тысячу лет.
- Не хочу, чтобы ты навредила себе, - сказал Леголас. Пришлось согласиться.
Потому, одолевая его в тренировке, Тауриэль всегда помнила — будь у Леголаса желание скрутить её, она не успела бы и пискнуть.
Твари появились, как только сгустились сумерки. Притаившись в укрытии, принц и стражница наблюдали за увеличившимся отрядом. Некоторые из орков ехали на волколаках. Похоже, несмотря на перебитых в дороге, шедшие с юга, оказались не единственным подкреплением.
- Они едва ли не к осаде готовятся, - мрачно заметил Леголас.
- Вопрос лишь, кого будут осаждать, - тревожно отозвалась Тауриэль.
Они переглянулись.
- Придется дождаться, пока пройдут по мосту, - сказал принц. Тауриэль кивнула — иного выхода не было. Иначе бы их сразу заметили, даже в сумерках.
- Скорее всего, они разделятся, - предположила стражница, - Будут искать Дубощита. Мы можем поступить так же...
- Нет, - это было сказано тоном, возражать которому не стоило.
Уродливый верзила, перебивший эльфов на створе Лесной, командовал орками и здесь. Он возглавил отряд, и, как только темные силуэты приблизились к въездным воротам города, Тауриэль и Леголас поспешили следом. Ветер с воды. Их легких шагов не услышат. Орки забрались на крыши, стараясь быть не заметнее, и это сыграло на руку и охотникам - те, в кого попадали эльфийские стрелы, не издавали лишнего шума и не привлекали внимания соплеменников. Леголас и Тауриэль бежали по пятам орочей своры, надеясь, что не опоздают.
Успели! Прирезав одного из нападавших, Тауриэль появилась на пороге домика на сваях первой. Выставив перед собой кинжал, стражница оценивающе скользнула взглядом по тесной комнате, заметив двух девочек и мальчишку постарше, яростное лупившего орков всем, что приходилось под руками. Конечно — дети! Легкая и лакомая добыча, для орочих мразей! Встретив удар гундабадского палаша, Тауриэль ринулась в бой. В ушах стоял девичий визг, грохот ломаемой мебели и бьющейся посуды. Тварей было много, рослых, высоких. Они лезли со всех сторон и драка кипела, заставляя ветхий домишко ходить ходуном. Спрыгнув в провал крыши, Леголас встретил врагов с противоположной стороны от двери, несколькими взмахами кинжалов положив троих тварей разом. Один из врагов вцепился в предплечье Тауриэль, до боли заломил ей руку, пытаясь отнять оружие. Отмахнувшись вторым клинком от еще одного, стражница рванулась, чтобы освободиться, но тщетно. Осознание, что враг вот-вот вопьется оскаленными зубами ей в руку, пробежало холодком по спине, как вдруг орк осел на пол ослабив хватку, а с в следующий момент с его загривка скатился темноволосый гном. Еще один пытался оттащить безрассудного приятеля в сторону. Орк хрипел, пуская кровавые пузыри из разрезанного ножом горла, а растрепанный гномий мальчишка корчился от боли у ног эльфийки. Тауриэль отшатнулась, не веря глазам. Лучник? Живой?!
- Вы всех убили! - послышался голос мальчика. Никогда прежде Тауриэль не слышала в подобных словах восхищения. Впрочем, восхищаться было чем — с полтора десятка мертвых безобразных тушь заполонили и без того тесное людское жилище.
- Придут еще, - ответил Леголас, - Тауриэль!
Она не сводила взгляда с горящего черной лихорадкой гнома. Седой, косматый наугрим, хлопотавший подле него, заключил, что бедняга не жилец.
- Тауриэль, - принц задержался, смерив капитана стражи выразительным взглядом, но не стал дольше ждать и скрылся в дверном проеме. Дубощита здесь нет. Отряд ушел, оставив раненого и нескольких сотоварищей ему в помощь. Возможно, гномы уже в горе. Тауриэль смотрела на корчившегося у её ног лучника, столь самоотверженно кинувшегося ей на подмогу. Слишком поздно. Это агония. Ох, не исполнить тебе обещания матушке, дерзкий мальчишка. Отвернувшись, стражница решительно направилась к дверям следом за командиром. На берегу Лесной, где попадался ацелас, замедляющий отравление, она еще успела бы помочь, но здесь... посреди оледеневшего озера, обломков, трупов и луж орочей крови нечем даже облегчить страдания. Гном в странной шапке с ушами едва не сбил её с ног на пороге. В руках у него был ацелас. Как знак свыше.
Тауриэль осталась. Торопливо размяв цветы, листья и стебли чудодейственной травы, она прижала снадобье к ране и обратилась к стихиям, раз за разом произнося заклинание. Ничего не получалось! И не мудрено. В спешке и грязи, среди разгрома и брызг вражьей крови, в тревоге за того, кто ушел вперед один губы произносили заклинание, но разум сознавал другое: «Светлая Эстэ, помоги же ему. Помоги! Дай мне уйти!» Проявив удивительную сговорчивость с распоряжениями эльфийки, гномы вцепились в корчившегося друга, пытаясь удержать его на столе. Сам же лучник уже ничего не сознавал и метался от боли, точно вырвался из рук врагов. Тауриэль закрыла глаза, стараясь забыть обо всем и сосредоточиться на словах, стараясь уловить в окружающем течение жизни. Она стремилась поймать его в биении сердца, дружеских словах, свете звезд, заглядывающих в пробитую крышу, пока не почувствовала как тепло разливается по телу, как стихает посторонний шум, и успокаивается тревога, вытесняемая силой, бушующей в крови, текущей к ладоням и кончикам пальцев, в рану и измученное ядом тело, исцеляя, развеивая тьму. Выдохнув последнее слово, Тауриэль заметила, что раненый больше не вырывался. Он смотрел на неё не мигая и выглядел безмерно пораженным. Смогла! С плеч точно упал невидимый груз.
Гном подал голос. Хриплый, скрипучий. Надо же, где-то подслушал её имя и даже запомнил. Дурачок. Ему бы силы беречь...
- Ты не можешь быть ей... - вымученно произнес гном, не сводя с целительницы глаз.
Тауриэль устало затянула тряпицей очистившую от яда рану, между делом, безмолвно предполагая о ком это он. Мысль мелькнула стремительно, как белка - не иначе бредит о своей подружке. Должна же быть у такого-то речистого удальца возлюбленная, а то может еще и не одна.
- Она гуляет среди звезд в другом мире... - не унимался раненый, рассуждая уже сам с собой.
Тауриэль выпрямилась и замерла, как настороженная лань. Медленно обернувшись, встретившись взглядом с черными глазами под взмокшей от испарины челкой. Он лежал так неподвижно, точно страшась развеять видение. В памяти сама собой всплыла фраза из песни, что разносилась по дворцу Трандуила, спускаясь в темницы с поляны, где пировали по славу звезд. Древний стих пропетый чистым голосом одной из них, так созвучный самой Тауриэль, говорил об эльдар всё и значил для стражницы много, но был всего лишь словами, переведенными эльфийкой для гнома. А он решил, что тюремщица откровенничала о себе? Тауриэль застыла, пораженная и растерянная, отвела взгляд, не желая предполагать большее. Вот она надежда, данная невольно и напрасно.
- Она могла бы полюбить меня?
Гном потянулся к её руке, нежно коснувшись из последних сил, точно желая убедиться, что рыжая целительница подле него не сон. Что ответить тому, кто был на волосок от смерти мгновение назад. Спасти, чтобы сразу убить? У неё не было таких слов. Гном... как его имя?.. она не знала даже этого...
Внезапно дом задрожал так, что задребезжала слюда в окнах. Рык дракона решил всё разом. Тауриэль бросилась на крыльцо. Минутная радость победы над смертью и замешательство от признания гномьего лучника сменились ужасом осознания, что она понятия не имеет где и как искать Леголаса. Взгляд взметнулся к крышам в поисках орков, скользнул по кривым, узким улочкам, окнам в домах смертных, зажигающимся светом. Врагов не было видно, только рык и горячий порыв ветра пронесся по городу вновь, заставляя всё содрогнуться.
- Мой принц... - голос сел до шепота, - Трандуил убьет меня!
Тауриэль перемахнула через перила, перепрыгнула из лодки на мостки и бросилась по дощатому настилу.
- Подожди, сумасшедшая! - неслось вслед. Судя по голосу, гном в странной шапке с ушами выскочил за ней, но Тауриэль не слушала и не оглядывалась. Она бежала на ходу выискивая брызги черной крови, натыкаясь на мертвых орков, пронзенных стрелами, изрубленных клинками.
«Только будь живым», - мысленно твердила она, сжав зубы, и кляня своё безрассудство. - «Только живи!» На серых досках мелькали черные пятна. «Лишь бы не алые! Лишь бы не алые!»
Рев и свист крыльев дракона надвигались на город отзвуком бури.
9. Решение короля