[Foxiney]

Название: отсутствует
Автор: Фокса
Бета: повесилась
Пейринг: Двалин/fem!Ори
Рейтинг: R
Жанр: немного романтики и море юста.
Саммари: О нерушимых моральных принципах, о гендерном перекосе, и о том, как то и другое иногда странным образом влияет на мужскую психику.
Ахтунги: Квазислэша в 1 и 2 частях пугаться не надо!
Примечания: Фанфик экспериментальный. Писался с двойной целью:
1. Проверить, способна ли Фокса сотворить что-то слэшеобразное.
2. В свете популярных в последнее время высказываний «не люблю гет, фи-фи-фи!» проверить, реально ли вообще написать гет, который понравится слэшерам.
Дисклеймер: Да простит меня Профессор!

Ори всегда ложился спать на самом краю лагеря, даже в самые холодные ночи, когда все остальные, расталкивая друг друга, жались к костру. И раздевался всегда, повернувшись к товарищам спиной. Их двое было таких, стеснительных: Ори и Бильбо. Только с хоббитом-то все понятно, а вот откуда эта дурацкая зажатость в мальчишке?.. Впрочем, наверняка братец-интеллигент что-то намудрил с воспитанием. Тут вообще невооруженным глазом видно, что мальца растили два мужика, ни балрога не смыслящих ни в воспитании, ни в том, что вообще должен представлять из себя тридцатилетний гном. Поэтому младший у них вечно носится как дурак со своим альбомчиком, через каждое слово запинается от избытка вежливости, краснеет до ушей и сбегает, стоит только заговорить при нем о бабах, хоть бы даже и остроухих, из оружия имеет одну несчастную рогатку, а вместо нормального нижнего белья носит дурацкую детскую пижаму вроде тех, какие мамаши надевают на совсем маленьких гномиков, чтоб на горшок сажать было удобно. Такой чехол с застежкой у горла, а сзади, пониже спины, отстежной клапан на двух пуговицах. И вот когда малец, укладываясь спать, поворачивается этим самым клапаном к остальным…
Две больших круглых пуговицы так и притягивают взгляд. Как будто специально там пришиты, чтобы отстегиваться в нужный момент. Впрочем, так оно и есть, только зачем это ребенку, знает каждый, а вот зачем подростку?.. Почему-то кажется, что ягодицы под этим клапаном должны быть непременно мягкими и белыми, почти как у женщины. Это у бойцов, проводящих целые дни на ногах, зад со временем становится таким жилистым, что даже стрелы отскакивают, в мальчишке же ничего такого и близко нет, как нет вообще ни грамма мужественности. От долгого сидения за книжками мышцы опадают, все тело становится мягким, рыхлым, приятным на ощупь. Ягодицы приобретают приятную округлую форму. Такие, наверное, безумно приятно сжимать руками. Пальцы легко вминаются в мягкую белую плоть, оставляя на ней красные следы, двойной стон сопровождает каждое движение …

…Двалин отдернул уже потянувшуюся было к штанам руку, ругая себя последними словами. Это ж до чего надо было докатиться, чтобы думать о таком, пялясь на задницу какого-то пацана! Тьфу ты, погань какая!
Чтобы как-то отвлечься от недостойных мыслей, он перевернулся на другой бок, к костру, где по счастью любовался звездным небом ничем не привлекательный Глойн.
- О чем задумался? – спросил, просто чтобы как-то начать разговор.
- О Соме, – тоскливо отозвался сосед. - С марта ее не видел.
Двалин едва сдержался от того чтобы презрительно фыркнуть. Два месяца! Тут некоторые по полвека как-то обходятся без женщин, и то помалкивают. Чего это им стоит, правда, он предпочел бы не уточнять.
- Вернусь домой, так прям в прихожей подол ей заворочу, - продолжал Глойн, мечтательно глядя в небо. – Так сожму, чтоб аж синяки остались. Она по началу, конечно, поверещит для порядку, а потом сама же будет меня дразнить. Вон как, мол, ты по мне извелся… Но я с нее дня три точно не слезу.
- Домой? – Двалин не без доли злорадства изобразил удивление, чтобы хоть как-то отвлечь родича от блаженных и, что самое противное, вполне реалистичных мечтаний. - Я думал, ты своих в Эребор перевезти хочешь.
Но Глойна было не так просто сбить с мысли.
- А как привезу в Эребор, так затащу в свою старую спальню – и еще неделю не слезу! – припечатал родственник и, удовлетворенный собственным решением, отвернулся к костру.
Двалин вздохнул. Он хорошо помнил жену Глойна: щечки булочками, светлые кудряшки вокруг лица, большие мягкие груди, попа так и колышется под шелковой юбкой. С такой и месяц можно не слезать! Лет семьдесят назад он сам сватался к Соме. Но невеста сделала свой выбор, пришлось смириться.
Ну что за несправедливость такая! Видно, напутал что-то Ауле, создавая гномов, неподрассчитал соотношение. В итоге сколько бы мужчин ни гибло в бесконечных войнах, женщин все равно оказывается почему-то меньше. Девчонки могут выделываться, как хотят, перебирать женихов сколько душе угодно, и так, не задумываясь и даже не замечая, решают мужские судьбы. Так когда-то, безумно давно, одной такой рыжая борода показалась привлекательнее гребня на бритой голове. И вот вам пожалуйста: рыжий в блаженном предвкушении вспоминает телеса обожаемой супруги, а его окончательно избавившийся от волос бывший соперник сходит с ума, пялясь на задницу мальчишки.
Двалин перевернулся на спину, чтобы не видеть ни предмет своей зависти, ни предмет своих терзаний. Спокойной ночи не предвиделось…

**********
- Простите… По-моему, это ваше…
Двалин едва не вздрогнул от неожиданности и резко обернулся, чтобы обнаружить позади себя Ори, обеими руками сжимающего один из его топоров.
- Мое, - довольно невежливо проворчал он в ответ, испытывая смутное желание то ли обнять пацана, то ли отшлепать. Заставил же, мерзавец, поволноваться!
А ведь этот Ори хорошо держался всю дорогу через гоблинские подземелья, чего от него вообще трудно было ожидать. Даже топором помахать успел. Подумать только: старый вояка умудрился обронить оружие, а ничему не обученный юнец подобрал. И даже, кажется, сумел им кого-то зарубить. Вот тут бы хлопнуть мальчишку по плечу, поблагодарить, порадоваться, что наконец-то начал вести себя как настоящий гном! Но нет. Двалин был слишком зол на него, а еще больше на себя. За то, что все время оглядывался, отвлекался в бою, разыскивая глазами сиреневый камзольчик и стриженную по-детски голову, холодея каждый раз, когда не находил. Вот же ж послал Махал испытание!
- Я подумал, что вы захотите получить его назад. Возьмите, - Ори на двух трясущихся от тяжести ладонях протянул ему потерянный топор и как-то так странно, смущенно и счастливо одновременно, улыбнулся.
От этой его улыбочки снова стало не по себе. Снова вспомнилась пижама с пуговицами на заду… Двалин одной рукой выхватил из пацанячьих лапок свое оружие и, коротко кивнув вместо «спасибо», потопал к Торину.
…К полудню отряд спустился к реке и узбад объявил привал до следующего утра. Велел всем отдохнуть и привести себя в порядок, как будто это не у него вся морда была в полосочку и хромал тоже не он! Впрочем, причины королевской милости тут мало кого волновали – едва увидев реку, отряд в полном составе ломанулся к берегу, на ходу сдирая с себя одежду. Гном, если надо, может неделями не менять портков и даже не умываться, но если вдруг появится такая возможность, вряд ли ее упустит. Тем более, что за прошедшие сутки все изрядно провоняли сперва гоблинскими подземельями, а потом и едким сосновым дымом, от которого вообще хрен отделаешься.
Двалин переплыл неширокий поток, сел на камень на том берегу и принялся песком отскребать наросшую на ногах корку грязи. Остальные, голые и веселые, без разбору возраста и ранга уже плескались в ближайшей заводи, пиная друг друга под мокрые зады, забрызгивая водой и отпуская скабрезные шуточки. Не хватало, как обычно, хоббита и мальчишки. Да еще старший братец пацана держался в стороне от всех, деловито простирывая посеревшие от долгой носки подштанники. Книжники, мать их! Элита! Это вояки могут всем полком справлять нужду под одним забором (владельца забора в таких случаях остается только пожалеть) и в любую лужу лезут тоже все вместе, да еще и ржут как пони, обсуждая достоинства друг друга. Образованному подавай отдельный куст и персональную бочку.
Двалин презрительно фыркнул и отвернулся, стараясь не думать о том, почему его так задевает отсутствие Ори среди резвящихся собратьев. Взгляд зацепился за вершину небольшого утеса на том берегу, и гнома как жаром обдало: среди хиленьких кустиков отчетливо виднелась знакомая стриженая макушка.
Как говорится, нет ситуации более неловкой чем, подглядывая в замочную скважину, встретиться с кем-то взглядом. Визуальный контакт длился не больше мгновения, и расстояние их разделяло немаленькое, но Двалин мог бы поклясться, что мальчишка покраснел до ушей, прежде чем успел скрыться в кустах. Сам он, выругавшись про себя, слез с камня и поспешил войти по пояс в воду, пока остальные не заметили чего и не вздумали начать шутить на эту тему.
Увиденное прочно засело в голове и еще долго не хотело отпускать. Сам-то он одурел на старости лет, это понятно, но с пацаном-то что? Мыться со всеми стесняется, зато подглядывать – ничуть. Двалин слышал, что кое-кого из человеческих мужиков похоть толкает в объятия друг друга, и это казалось тем более диким и отвратительным если вспомнить, что у людей-то женщин всегда было с избытком. Среди гномов таких похабников, слава Эру, не водилось. Или водились, но помалкивали – ни мастера, ни вояки не потерпели бы подобного непотребства в своих рядах. А тут вдруг подумалось: может, мальчишка из этих? Это все бы объяснило: и бабские замашки, и неестественную скромность, и то, что сейчас приперся подглядывать. А в воду со всеми не полез, чтоб чем-нибудь себя не выдать. Спросить что ли напрямую? А если вдруг ответит «да», что тогда с этим делать?
…От неуместных размышлений его отвлек бодрый ржач сотоварищей, дружно обернувшихся к тому берегу. Оказалось, Кили и Фили, где-то отловили Бильбо. С визгом и улюлюканьем братья буквально вытряхнули хоббита из штанов и дружеским пинком сопроводили в воду. Взломщик пытался робко протестовать, но его тут же окружили и осмеяли, с еще большим энтузиазмом, чем если бы он не возражал.
- Слушай, а может ты девка переодетая? – громогласно поинтересовался Глойн. – Потому и стесняешься?
- Очень даже может быть, - многозначительно подхватил его брат, хихикая в седую бороду. – У этих хоббитов мужика от бабы сам Махал не отличит. Как же отличить-то, если рожи у всех гладкие?
Эту теорию гномы дружно поддержали. А Бофур, пробившись к взломщику, приобнял того за плечи и доверительно (но достаточно громко, чтобы все услышали) «прошептал»:
- Слушай, красавица, шла бы ты пока отсюда. Не дразни парней... А ночью приходи ко мне, я для тебя эльфийский пряник заначил.
Над безымянной речкой снова прокатился бодрый многоголосый ржач. Хоббит сердито вырвался из объятий и, выбравшись на мелководье, принялся стягивать с себя мокрое исподнее, заодно демонстрируя осмеятелям, что он таки мужик и таки как все.

***********
Суматошный день плавно перетек в беспокойную ночь. Для Двалина беспокойную, остальные-то дрыхли без задних ног оглашая окрестности молодецким храпом. Да он и сам с удовольствием отоспался бы после всех приключений, но не выходило – в голову лезла всякая муть. Про Ори, разумеется! То представлялась радостная улыбочка на закопченном лице, то эти злосчастные пуговицы на заду.
Кстати, малец как раз стоял на часах вместе с родственничком своим, магистром вонючих отваров. Устроились на бревнышке, развернувшись спиной к лагерю, и что-то вдохновенно обсуждали, тыча пальцами в звездное небо. В другое время старый вояка не преминул бы наорать на обоих за такое отношение к обязанностям часового, но сейчас видеть мальчишку совершенно не хотелось. Двалин осторожно выбрался из спального мешка и, не одевшись и даже не надев сапоги, чтобы лишний раз не шуметь, выбрался из освещенного костром круга.
…Сидя на прибрежных камнях и глядя на пляшущие по воде лунные блики, он неспешно закурил и попытался привести в порядок мысли и желания. Выходило плохо: луна, сверчки и легкий летний ветерок настраивали на какой-то совершенно дурацкий романтический лад. А поскольку любые романтические порывы в его возрасте и в сложившейся ситуации были абсолютно неуместны и к тому же бесплодны, мысли естественным образом перетекли в область сожалений и разочарований. Двалин упрямо мотнул бритой головой, словно надеясь вытрясти из нее всю дурь, выбил докуренную трубку и уже собираться возвращаться, когда на освещенный луной берег со стороны лагеря выскользнула осторожная тень. Гном с чувством помянул про себя портянки Махала и драконий хвост и поспешил отступить за ближайший куст, потому что при ближайшем рассмотрении тень оказалась его персональным проклятием собственной персоной.
Проклятие, осторожно переступая босыми ногами по камням, спустилось к берегу, положило на здоровенный плосковерхий валун полотенце (ну кто еще мог потащить с собой в поход большое банное полотенце!) и принялось расстегивать пуговицы. Нет не те, а которые на вороте. Двалин судорожно сглотнул и весь напрягся в предчувствии, но даже не успел осознать это и мысленно огреть себя по затылку. Потому что Ори повернулся к нему боком, и при свете луны стало совершенно очевидно, сто спереди, на уровне злосчастных пуговиц, у мальчишки ничего нет. Ну то есть ровно все, от живота и до самых коленок! Зато повыше живота совершенно отчетливо выделялась грудь. Совсем маленькая, не оформившаяся, - куда там до подушек глойновой Сомы! – но самая настоящая женская грудь!
Десяток заковыристых фраз с упоминанием подштанников Эру, эльфийских золотых яиц, Мелькора и балроговой матери пронеслись в мозгу все разом, так, что Двалин даже не успел выцепить ни одной, чтоб произнести вслух. Девчонка! Совсем молоденькая и далеко не красавица, но все-таки девчонка!
Могучий гном очень хорошо прочувствовал, как с души медленно и тяжело скатывается камень. Он-то думал, что совсем одурел от застоя семени - оказалось, уберег Махал от безумия. Глаза-то обманули, но тело как-то безошибочно определило единственную женщину в отряде. По запаху что ли? Или бесконечные «так ведут себя только бабы!» сыграли свою роль? А потом его жаром обдало от мысли, что сейчас девочка разденется и полезет в воду, и по-хорошему надо бы потихоньку уйти, но, затопчи тебя мумак, как же не хочется!
Моральная дилемма разрешилась сама собой, когда при первой же нерешительной попытке отступить из-под ног с шорохом посыпались мелкие камешки. Ори испуганно ойкнула, подхватила уже стянутую было с плеч пижаму и, вглядываясь в темноту, дрожащим голосом выдохнула:
- Кто здесь?
Двалин застыл, надеясь, что девчонка спишет услышанное на звуки природы и успокоится. Но не зря про гномью неуклюжесть слагают легенды – способность поддерживать тишину никогда не была сильной стороной этого народа. Он и шага не сделал, даже не повернулся, а зацепившаяся за рукав ветка вдруг резко сорвалась, раскачав весь куст и распугав каких-то до невозможности крикливых птиц.
- Кто здесь? – повторила Ори и шагнула в сторону лагеря с явным намерением поднять тревогу. Этого допустить было уже никак нельзя и Двалин, ругая про себя малолетнюю дурочку и судьбу, шагнул в освещенное луной пространство.
- Успокойся, это я.
Девочка ответила коротким «ой!» и принялась судорожно застегивать пуговицы.
Двалин понимал, что надо как-то объясниться. С другой стороны, как такое объяснить? С третьей, с какого вообще перепугу объясняться должен он, если девчонка сама виновата: обманула всех, тайком затесалась в отряд и теперь разоблачена чисто случайно?! Старый воин всегда знал, что лучшая защита – это нападение, поэтому, безжалостно растоптав собственное смущение, пошел в атаку:
- Ты что тут делаешь?!
- Я? Ничего, - перепуганная гномка стала задом отступать к скале, той самой, с которой днем наблюдала за купающимися мужчинами. – Я только хотела… Хотел…
- ХотелА! – припечатал Двалин, продолжая наступать. – Ты какого балрога вообще устроила этот маскарад? Как тебя хоть зовут-то на самом деле?
- Так и зовут...
- Как тебе наглости хватило! И братья тебя покрывают? Что у вас за семья вообще такая…
Девочка наконец уперлась спиной в гладкий бок утеса и вынуждена была остановиться. В глазах ее плескался страх, потом обида… а потом на них навернулись слезы. Она как-то очень жалобно посмотрела на нависшего над ней гнома и голосом обиженного ребенка выдавила:
- А вы меня совсем не помните, да?
Двалин удивленно моргнул, пытаясь припомнить, где мог раньше видеть эту девицу. Он и братьев-то ее не знал до встречи в доме хоббита.
- А я каждый день приходила посмотреть, как вы стражников у ворот меняете, - продолжала Ори, глотая слезы. – Вы меня наверняка там видели, у меня тогда коса была.
Вот теперь стало более-менее понятно. Развод караула у ворот Эред-Луина – бессмысленная, но красивая церемония. Двалин, как начальник гарнизона, неизменно командовал ею, а проходящие мимо горожане неизменно останавливались поглазеть, хоть и видели это уже тысячу раз. И какие-то девчонки все время крутились в толпе, но старый вояка старался на них не смотреть, чтобы попусту не будить воображение. А оказалось, вот оно что…Нашла же дурочка, в кого втрескаться! Не в одного из парней, даже не в узбада, будь он неладен. Чем вообще думают эти женщины, если отвергают молодого здорового бойца, но готовы тащиться к балрогу на рога за истрепанным жизнью ветераном с рваным ухом и исполосованной рожей?
Глядя в его растерянное лицо, девочка все поняла и еще больше погрустнела.
- Вы меня даже ни разу не заметили, да? – Ори тоскливо шмыгнула носом. – Я понимаю, я некрасивая… Но мне было так обидно!
- И ты решила, что мальчишкой будешь привлекательнее?
Девушка опустила голову так низко, что едва не уперлась подбородком в грудь и, давясь стыдом, пролепетала:
- Это Дори придумал, чтобы…
Она осеклась.
- Чтоб мужики не приставали, - с безжалостной прямотой закончил Двалин.
В чем-чем, а в этом хренов интеллигент оказался прав – узнай остальные, что в отряде женщина, из штанов бы повыпрыгивали. Нет, тронуть ее никто бы не посмел, не так воспитаны, но в попытках привлечь к себе внимание извелись бы сами и ее бы извели.
- Я просто хотела быть рядом, - выдавила Ори, явно превозмогая себя. - Уговорила братьев взять меня, думала, что никто ничего не узнает. Я так старалась…
Старалась она, как же! Так старалась, что заставила взрослого мужика с железными нервами на стену лезть от вожделения, и при этом оставалась в твердой уверенности, что ведет себя по-мужски!
- Ты хоть понимаешь, что чуть с ума меня не свела, девочка?!
Ори смотрела на него широко раскрытыми глазами, безуспешно пытаясь понять, что же ей только что сказали. Губы вздрогнули, когда она собиралась что-то ответить, но передумала, не успев рта раскрыть. И вот на эти губы Двалин набросился, как набрасываются на фляжку с водой после дневного перехода по жаре.
…Она даже не умела толком ответить на поцелуй, но интуитивно понимала, что в такой ситуации лучше подчиниться мужчине. Покорно обмякла в его руках, выгнулась, приоткрыла рот, предоставляя ему полную свободу действий. За эти несколько мгновений Двалин успел совершенно четко представить как совсем скоро, вот уже прямо сейчас, как только сумеет оторваться от ее рта, развернет девушку к себе спиной. Надавит на поясницу, заставляя прогнуться. Как расстегнет, - хотя нет, на это терпения не хватит, - просто оборвет к балрогам две проклятых пуговицы, обхватит руками нежные белые ягодицы, прижмется к ним. Потом разведет в стороны. Он даже успел вспомнить, что на его собственных подштанниках пуговиц аж четыре, но по счастью все спереди… прежде чем девушка заверещала и протестующее уперлась ладонями ему в грудь.
Это было равносильно хорошему удару дубиной по темечку. Двалин демонстративно убрал руки и отстранился, запоздало сообразив, что, кажется, одна из них только что самым пошлым образом лапала девочку за грудь, а вторая уже пробиралась к тому самому отстежному клапану на ягодицах... Вот ведь похотливый старый дурак!
Ори смотрела на него совершенно безумными глазами и, кажется, сама не понимала, чего испугалась больше – его поползновений или собственной реакции на них.
- Извини. Я не хотел.
Вранье, конечно. Но лучше ей пока не знать, чего он на самом деле хотел.
Гномка понимающе кивнула.
- Я знаю. Я… Я просто не…
Ну конечно она «не»!.. Девочка, которая до сегодняшнего утра вряд ли когда-нибудь видела раздетого мужчину. Да этот поцелуй уже превосходит все то, что она могла там себе навоображать! Вот ведь… связался балрог с младенцем.
- Ладно уж, я все понял.
- Вы правда на меня не сердитесь?
- За что? За то, что обманула всех или за…
Он осекся и безнадежно махнул рукой. О таком вслух не говорят. Но Ори и сама все поняла.
- За все.
Двалин очень внимательно посмотрел на нее, с удивлением ощущая, как на смену схлынувшему вожделению приходит другое, потрясающе-теплое чувство.
- Глупая ты…
Он неожиданно мягко улыбнулся и, шагнув к девочке, провел ладонью по стриженой голове.
- … и косу напрасно обрезала.
Ори снова подняла глаза. Теперь они сияли.
- Вы ведь никому не скажете?
- Не скажу… - еще одно движение ладонью и неприятное ощущение от того, как быстро пальцы сжимаются над пустотой. – Обещай мне, что отрастишь волосы.
- Обещаю.
- А когда вам с братьями надоест играть в лазутчиков на вражеской территории, я подарю тебе много красивых заколок. И шелковую рубашку. Настоящую, женскую. С вышивкой.
- Ой!
Девочка, вдруг сообразив, что стоит перед ним в нижнем белье, снова покраснела и поспешно отстранилась. Двалин усмехнулся. Правду видно говорят, что по молодости от избытка эмоций можно потерять голову. С ним такого не случалось…
- Ладно, иди мойся. Не буду тебе мешать.
- Так вы значит… - Ори, на время забыв о смущении, нерешительно ухватила его за руку. – Так я вам все таки… Вы за мной…
Он не удержался, еще раз провел ладонью по волосам девушки, осторожно дотронулся до нежной щеки.
- Когда косы отрастут.
И ушел решительно, не оглядываясь.
Чтобы отрастить приличную косу, гномке понадобится года три. За это время девочка и сама подрастет, оформится. Может быть даже обзаведется приличной грудью. Двалин улыбнулся собственным мыслям, впервые в полной мере осознавая, что чувствует Глойн, разглядывая портрет жены в своем медальоне. Гномские девушки, конечно, придирчивые и самоуверенные, но при этом на удивление постоянные. Если уж такая положила на тебя глаз, то ни за что не отступится, если только сам не оттолкнешь.
Отталкивать Ори Двалин не собирался.
А ждать он всегда умел…

Апд. Про косы и еще кое-что читайте в комментах

запись создана: 23.02.2013 в 09:48

@темы: Ори, Гет, Двалин, Фанфики